Rational Thought and Behavior

Психологи изучают рациональность, потому что это одно из самых важных качеств человека. Эта книга посвящена рациональности, которая:

• не просто способность решать книжные задачки на логику;
• не является чем-то противоположным эмоциям и вообще яркой и насыщенной человеческой жизни.

Эта книга о жизни, наполненной и имеющей смысл.

Словарные определения рациональности крайне скудны и абстрактны (“состояние или качество жизни, учитывающей закон причин и следствий”). Это порождает карикатурный образ рационалиста, идущего по жизни с силлогизмами наперевес. Рациональность в современной психологии – нечто более глубокое и важное.

Когнитивные психологи различают два типа рациональности:

инструментальная рациональность

поведение, направленное на достижение желаемого, используя доступные вам ресурсы (физические, интеллектуальные, эмоциональные). В следующей главе это рассматривается с привлечением понятия “функция полезности”.

эпистемологическая рациональность

поведение, направленное на возможно более точное соответствие нашего представления о мире, нашей карты – окружающей действительности, территории.

Хотя многие и считают (неважно, правы они или ошибаются), что в жизни не особо нужны силлогизмы из книг по логике, но никто не обходится без инструментальной и эпистемической рациональности – даже если они названы иначе. В сущности, инструментальная рациональность есть вопрос “что делать?”, а эпистемическая – “правильно ли я представляю себе мир?”

Знание о том, какие мыслительные процессы лучше всего отвечают на вопросы “что делать?” и “прав ли я?”, предельно практично. Рациональность не есть логичность в карикатурном смысле. Рациональность использует логику, как один из многих инструментов.

Если для достижения цели нужна формальная логика, рационалист изучит учебник по логике. Если на пути к счастью понадобится отбросить логику, рационалист отбросит её.

Эмоциональность – не противоположность рациональности. Инструментальная рациональность учитывает и использует также и эмоции как чрезвычайно ценный инструмент достижения и оценки целей.

Эмоции, в частности, могут предотвращать непосильный “взрыв” количества вариантов при попытке рассчитать все возможные исходы будущего, ограничивая её рассмотрением вариантов, схожих с уже случавшимся ранее.

Эмоции дают нам грубую оценку, обычно в верном направлении. Далее можно при необходимости привлечь более точные методы.

Писатель Малкольм Гладуэлл в бестселлере “Озарение” демонстрирует распространённое понимание предмета, противопоставляя рациональность и эмоции. Обсуждая известные случаи из практики нейрофизиолога Антонио Дамасио, он утверждает, что люди со специфическим повреждением лобных долей мозга сверхрациональны, хотя и теряют способность к эмоциям. Далее я покажу, что человек, не способный на эмоции, не может быть рациональным в том смысле, что понимается здесь.

К примеру, Эллиот, один из известнейших пациентов Дамасио. Хорошая работа, прекрасная семья, налаженная жизнь. После удаления опухоли в мозгу Эллиот утратил возможность испытывать эмоции, но интеллектуальные тесты показали небывалый взлёт способностей. Одна проблема: жизнь Эллиота пошла под откос. После операции он не мог распределять своё время, расставлять приоритеты у задач и получал нагоняи у начальства, а потом и вовсе был уволен. Эллиот вкладывал деньги во множество фондов, которые лопнули. Жена развелась с ним, после чего он быстро женился на сомнительной женщине и так же быстро развёлся с ней. Эллиот появился у Дамасио после того, как ему было отказано в пенсии по инвалидности.

Это не рационалист. Эллиот – не человек, действующий максимально оптимально для достижения цели. С точки зрения современной когнитивной психологии, утрата эмоционального регулятора сделала Эллиота менее рациональным. Эмоции, как и логика, играют в рациональном мышлении одинаково важные роли.

Кроме инструментальной и эпистемической рациональности, есть ещё третий момент – выбор адекватных целей. Его нет в “узком” понимании рациональности, сосредоточенном на целях, убеждениях и их согласованности с наблюдениями.

Преимущества “узкого” понимания рациональности хорошо известны. Например, она даёт мощный аппарат выбора наилучшего действия на основе формализмов теории принятия решений. Недостатки “узкого” понимания рациональности столь же общеизвестны. В отсутствие оценки самих целей мы будем вынуждены признать Гитлера весьма рациональным человеком, эффективно достигавшим поставленных им целей, пусть и причудливых. Отказ от какой-либо оценки собственно желаний и целей приводит к невозможности рассмотрения поразительно широкого спектра человеческих поступков и мыслей. Необходима более “широкая” теория рациональности, которая позволит внимательно изучить желания и убеждения в действии.

За развитие “широкой” теории, конечно, приходится платить погружением в весьма сложные вопросы философии и когнитивистики. Это обсуждается в заключительной части книги.

Во второй и третьей части показано, что люди часто демонстрируют поведение, нехарактерное для обоих видов рациональности. Часть 4 посвящена Большим Дебатам Рационалистов о том, как интерпретировать эти наблюдения. Исследователи эвристик и когнитивных искажений считают такие отклонения демонстрацией недостатков архитектуры человеческого разума. Эволюционные же психологи с рядом других ученых указывают на них как на адаптивные механизмы, используемые людьми. В пятой части мы соединим эти два подхода в более широкой теории. В шестой части обсуждаются проблемы “узкой” рациональности и более широкие вопросы: когда рациональность рациональна в “узком” смысле? какие цели рационально ставить? что должен делать рационалист в ситуации, когда все принимают рациональные решения и все при этом проигрывают?