Стихи

Обращение к критикам

Как часто вы, стихи читая,
Кривитесь от несвежих рифм,
И, ударенья вслух считая,
Охотитесь на сбитый ритм.

Печально мне, когда техничность
над всем возносят, дух глуша.
Техничность, в общем-то, вторична.
На первом месте тут душа.

В конце строки увидев "розы",
Не проливайте сразу кровь,
Хоть предсказуемы "мимозы",
Не говоря уж про "любовь".

Старайтесь между рифм топорных
Живую душу угадать.
В стихах, местами в чём-то спорных,
Проглядывает благодать.

А если мастер улыбнётся
И вставит в стих букет мимоз,
Вы поищите -- вдруг найдётся
И для него немного роз?

Всё ещё проще

Порой признанья жажду рьяно...
При жизни, господи ты мой!
Но бард какой-то полупьяный
мне смысл жизни дал иной.

Пройти по жизни ясно, споро,
не тратя слов на всякий вздор,
чтоб ангелы кричали хором:
"Сё человек, а не тапёр!"

И под конец не хлопать дверью --
другим понадобится ведь! --
а пропустить стаканчик зелья
и вон, на стойку бросив медь.

Не читайте так быстро меня…

Не читайте так быстро меня, я прошу, не читайте,
Жизнь мою не спеша, я прошу вас, листайте,
Задержитесь, прошу вас, побольше мне времени дайте,

Я и так расскажу вам про все, только вы не спешите,
Не дойдя до конца, вы подальше меня отложите,
Не надеясь на чудо, вы книгу тихонько сложите.

Я тогда допишу эту книгу, пока вы в нее не глядите,
В середину добавлю листов и в конец, ведь ещё не finita
la commedia эта, а после меня вы найдите

Средь листов, корешков, книжных полок, дорог и соцветий,
Средь морей, среди гор, может быть, не на этой планете
(В крайнем случае в снах вы меня непременно заметьте).

Проходя сквозь пространства и годы, мы встретимся снова,
Научившись читать не спеша и труд свой оценивать строго.
Мы напишем вам книгу чудес, смиренья и смысла иного.

Всё бродят, путаются с душами...

Всё бродят, путаются с душами
Дела какие-то да случаи.
А лёгкости давно и нет,
Уже её простыл и след

И каждый новый акт творенья
Не радость, а совокупленье,
Известна техника зачатья,
Забыто лишь искусство счастья.

05.08.2008-02:51.

Возвращение в город

Я возвратился, я вернулся,
Поднялся, ожил, встрепенулся,

К себе прислушался -- как гулко
Звучат проспекты и проулки!

Бегу по улицам пустынным,
Да так, что нос немедля стынет.

Свой дом ищу среди окраин,
Что был когда-то грустным раем.

Построен был он неумело,
И тесен был -- не в этом дело.

С него я начал строить город
(пусть не выдумывая порох).

Из слез, из счастья, из разлуки,
Из радости, порой из скуки.

Из драк, из глупости, из лени,
Молитв, упрёков, песнопений.

Потом ушёл бродить по свету
Оставив город детства где-то.

Прошли года, я стал солидней,
Стал лучше разбираться в жизни.

Но постаревший, желчный, грузный
Себе я стал совсем не нужный.

Жизнь превратилась в смутный морок.
Я в свой решил вернуться город.

Чем ближе к городу я мчался,
Тем дальше в детство возвращался.

И вот теперь я снова мальчик,
А значит, время строить дальше.

Омут

В тихом омуте водятся черти, считают.
Я в последнее время всё больше стихаю
И всё больше покоя вокруг замечаю,
Что же водится там, в моём омуте тайном?

Вот и ветер уже не шуршит камышами,
И не скрипнет сучок под моими ногами,
Соревнуется водная гладь с зеркалами,
Что же всё-таки я про себя замышляю?

Может, мне и не биться над этой загадкой?
Буду в омуте тайном купаться украдкой,
Иногда убегая от сытости сладкой...
Только знаю, и это не просто догадка:

Я вернулся в то место, откуда я родом,
Где на глади воды лежит гладь небосвода.
И не зря так лесные торжественны своды --
Это блудного сына встречает природа.

Всё просто

Ах, это, кажется, так просто:
всё в жизни сделать неспроста,
чтоб и в случайном отголоске
звучали чисто голоса.

Пройти легко, с улыбкой ясной,
чуть задержаться у дверей,
шепнуть: "Всё было так прекрасно",
и в путь уйти, что всех древней.

Ведь находились те, кто смели
так жизнь свою шутя прожить,
но должен Моцарту Сальери
любви дар в чашу положить.

И предложить с улыбкой ясной,
Догнав почти что у дверей:
"За дружбу выпьем, друг прекрасный,
На свете тоста нет древней!".

...Всё в долгой жизни будет просто,
ведь всё, что было, неспроста:
ловить во всяком отголоске
взлетевших в небо голоса.

Ночной шторм

Волна откуда-то идёт,
Накатывает и стихает.
Стихия думает стихами,
Переливаясь в свете звёзд.

Идя из темной глубины,
она в покое неподвижна
и в беспокойстве смысл жизни
не ищет, пряча тень вины.

До берегов дойдя, лишь в них
Молчанье обретает формы,
И рушатся на берег волны,
В покое завершая стих.

Который день…

Который день карабкаюсь по круче
к чему-то, что забыл или не знал.
Да отвлекают всё дела да случаи,
и падаю, как жук в песке, назад.

Всё падаю, а на душе тревожно:
куда ползу, хоть кто бы мне сказал!
И путь тяжёл, и карты нет дорожной,
за мной обрыв, а впереди завал.

Но кажется упорно -- за стеною
всё ждёт меня, не знаю что и сам.
Опять упал -- как больно! -- волком вою,
и снова рвусь навстречу небесам.

Летний дождь

Вода, как женщина: слегка щекочет шею,
потом спускается, чем ниже, тем нежней.
От ласки этой всё во мне немеет,
И я тянусь несмело к ней.

Она мне что-то шепчет очень тихо,
Мне в ухо льёт прохладные слова.
И вот уже немножечко сердита,
что у меня тупая голова.

И речь всё холоднее, и всё хлеще
упреки, хоть давно признал вину.
Я весь в воде: уже не видно плечи,
уже пора идти на глубину.

Любому гневу всё же есть пределы,
вода, как женщина, внезапно отошла.
А я всё думаю, дрожа озябшим телом:
Ну что ж она во мне нашла?

Pages